Ягодные места
— Кто это тебе сказал
— Неважно, кто мне это сказал, — уклонился Серега. — Так мы богатые
— Видишь ли, мы не бедные… — с расстановкой сказал Владимир Викентьевич, не находя ответа. — Да, конечно, мы живем лучше многих. Но и я и твоя мама — мы оба работаем, и все, что у нас есть, это заработано трудом, честным трудом.
— А сколько ты зарабатываешь, папа
— Почему ты меня об этом спрашиваешь Я примерно семьсот рублей в месяц, и триста мама, — раздраженно ответил Владимир Викентьевич. — Но ведь мы не всегда так жили. Впервые я увидел ананас на витрине перед самой войной, купил его на последние деньги в подарок твоей маме, и мы не знали, как его едят. Во время блокады, когда я приехал с фронта, твоя мать испекла мне оладьи из картофельной шелухи — это все, что у нее было. А ты швыряешь картофелины из супа за шкаф.
— Я уже не швыряю их, папа, — сказал Сережа. — Но если я так делал, то в этом виноват и ты.
— Значит, я виноват в том, что хочу, чтобы ты жил лучше, чем мы когда-то
— Нет, не в этом. А в том, что ты или забыл, или никогда не говорил мне, как живут люди, которые получают гораздо меньше денег и ютятся вчетвером в подвальной комнате.
— Ах вот как! Ты побывал в каком-то подвале и испытываешь теперь муки совести, полный идей равенства и братства А я вырос в таком подвале, Сережа. Не все сразу. У нас самые дешевые в мире квартиры, но их не хватает. Надо не искусственно ухудшать жилищные условия тем, кто живет хорошо, а поднимать жилищные условия тем, кто живет плохо. В конце концов мы сведем разницу до минимума, но разница все-таки будет — полная уравниловка невозможна, Сережа. Как можно уравнять в условиях бездарного обормота с гением
— А наследственность — спросил Сережа. — Ведь какой-нибудь сопливый мальчишка, предположим я, может быть бездарным обормотом, но если его отцом будет гений в своей области, то этот бездарный обормот с детства станет пользоваться множеством привилегий.
