Поэтика мифа. Мелетинский
Приезд Ганса Касторпа в горы "наверх" оказывается эквивалентным обычному спуску "вниз", в преисподнюю. Впрочем, и в мифах встречается представление о царстве смерти на небе, на горе и т. п. Сеттембрини спрашивает Ганса: "Гостите здесь, подобно Одиссею в царстве теней?" (т. 3, стр. 82).
"Царством мертвых" является в известном смысле сама "волшебная гора", тем более что в древних мифологиях богиня любви (плодородия) очень часто имеет и демоническую, хтоническую окраску.
В модернистской психологизирующей трактовке, восходящей к Шопенгауэру и Вагнеру ("Тристан и Изольда"), эта мифологема символизирует неразрывную связь любви и смерти. Шопенгауэровское отношение к смерти как к великому учителю и даже избавителю и ницшеанское дионисийско-эротическое ее истолкование как постэкстатического растворения в темной первооснове были для Т. Манна в "Волшебной горе" своего рода исходным пунктом. Но в результате своих испытаний и медитаций Ганс Касторп, в сущности, принимает мнение Сеттембрини, что и "смерть как самостоятельная духовная сила - это в высшей степени распутная сила, чья порочная притягательность, без сомнения, очень велика" и что "смерть достойна почитания как колыбель жизни, как материнское лоно обновления" (т. 3, стр. 278). Смерть оказывается лишь "моментом" жизни, а не наоборот; перед лицом смерти Ганс Касторп познает смысл жизни, чему на мифологическом уровне соответствует пребывание в царстве смерти "наверху" и возвращение после "расколдования" в долину. Здесь ему, правда, снова угрожает смерть, но уже не "изнутри", от любви-болезни и психологического самопогружения, а "снаружи", из-за войны, участником которой он невольно становится.
