Поэтика мифа. Мелетинский
Ища подтверждения своим весьма произвольным толкованиям, Вейнберг прибегает к "дешифровке" символов путем привлечения целого ряда искусственных филологических и теологических ассоциаций, основанных на отдаленных фонетических созвучиях: имя Иозефа К. якобы отражает название пражского гетто - Josephstadt, имя чиновника Сордини в "Замке" связывается с названием музыкального инструмента и тем самым с "трубами" последнего суда, имя Амалии - с легендарной Амальбургой, преследуемой любовью Карла Великого, Титорелли - с Титурелли из "Парцифаля" Вольфрама фон Эшенбаха, имя Замзы - с чешским Sam isem ("я один"), а некоторые детали его истории отождествляются с легендой о Григории Столпнике и т. д.
Картиганер и Вейнберг правильно ощущают травестийность мифотворчества Кафки по отношению к традиционной иудео-христианской мифологии, однако их разыскания имеют два существенных недостатка. Во-первых, они сводят идеологические противоречия Кафки почти исключительно к чисто религиозной сфере (Вейнберг - к острой альтернативе между иудаизмом и христианством), во-вторых, выискивают буквальные аллегории там, где Кафка оперирует многозначными поэтическими символами (разыскивание точных значений кафковских образов характерно и для исследователей, не теологизующих Кафку, как, например, В. Эммриха), и, в-третьих, представляют Кафку как писателя, строящего повествование, подобно Джойсу, на сознательной игре с традиционными мифологическими мотивами и скрытыми книжными реминисценциями.
