Ардабиола
- Пробовал. Видно, поздно было. Запустил я свою печенку... Пеструхин пивца монгольского не оставил? Жаль. А то рак у меня уже есть - только пива не хватат, как сказал Светлов, - и засмеялся, но только не глазами.
- А теперь чо? - спросил Ардабьев, чувствуя свою виноватость перед ним.
Сын запретил ему рассказывать про ардабиолу до новых плодов, до химического анализа и апробации.
- А теперь к Есенину еду, - сказал слесарь.
- К какому Есенину? - не понял Ардабьев.
- К тому самому.
- Так он же давно умер.
- Не умер, а повесился... - поправил слесарь. - Хочу его могилке в Москве поклониться, а потом в Константинове съезжу.
- Ни ему, ни себе этим не поможешь...
- А ни ему, ни мне уже помогать не надо. Поздно... Так зайдешь сегодня вечером выпить, а?
- Тебе нельзя пить.
- Мне теперь все можно... - И слесарь, сложив перочинный ножик, взял облупленный чемоданчик и вышел из раздевалки.
"Надо зайти... Эх, Веселых, Веселых... - думал Ардабьев. - А я ведь сегодня пообещал жене на индийский фильм сходить. Чо у нас все на этих индийских фильмах помешались?"
Ардабьев вышел из душевой, и в первый раз чемоданчик - точно такой, как у Ивана Веселых, - показался ему тяжелым. Ардабьев шел мимо громады депо, в которое вползали притихшие, наработавшиеся электровозы, чтобы подлечиться, мимо посеребренного еще не высохшей краской Ленина со
