Евгений Евтушенко «СССР-ФРГ 1955 год»
4 июля 2014, Концертный зал имени П. И. Чайковского
«Я пришёл в XXI век». Евгений Евтушенко, Т. и С.Никитины
СССР – ФРГ. 1955 год Вдруг вспомнились трупы по снежным полям, бомбежки и взорванные кариатиды. Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам. Простившие родине все их обиды, катили болеть за нее инвалиды – войною разрезанные пополам, еще не сосланные на Валаам, историей выброшенные в хлам, – и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды! За нами Москва! Проиграть – это срам!». Хрущев, ожидавший в Москву Аденауэра, в тоске озирался по сторонам: «Такое нам не распихать по углам... Эх, мне бы сейчас фронтовые сто грамм!». Незримые струпья от ран отдирая, катили с медалями и орденами, обрубки войны к стадиону «Динамо» – в единственный действующий храм, тогда заменявший религию нам. Катили и прямо, и наискосок, как бюсты героев, кому не пристало на досках подшипниковых пьедесталов прихлебывать, скажем, березовый сок из фронтовых алюминьевых фляжек, а тянет хлебнуть поскорей, без оттяжек лишь то, без чего и футбол был бы тяжек: напиток барачный, по цвету табачный, отнюдь не бутылочный, по вкусу обмылочный, и, может, опилочный – из табуретов страны Советов, непобедимейший самогон, который можно, его отведав, подзакусить рукавом, сапогом. И, может, египетские пирамиды, чуть вздрогнув, услышали где-то в песках, как с грохотом катят в Москве инвалиды с татуировками на руках. Увидела даже статуя Либерти за фронт припоздавший второй со стыдом, как грозно движутся инвалиды те – виденьем отмщения на стадион. Билетов не смели спросить контролерши, глаза от непрошенных слез не протерши, быть может, со вдовьей печалью своей. И парни-солдатики, выказав навыки, всех инвалидов подняли на руки, их усадив попрямей, побравей самого первого ряда первей. А инвалиды, как на поверке, – все наготове держали фанерки с надписью прыгающей «Бей фрицев!», снова в траншеи готовые врыться, будто на линии фронта лежат, каждый друг к другу предсмертно прижат. У них словно нет половины души, их жены разбомблены и малыши. И что же им с ненавистью поделать, если у них – полдуши и полтела? Еще все трибуны были негромки, но Боря Татушин, пробившись по кромке, пас Паршину дал. Тот от радости вмиг мяч вбухнул в ворота, сам бухнулся в них. Так счет был открыт, и в неистовом гвалте прошло озаренье по тысячам лиц, когда Колю Паршина поднял Фриц Вальтер, реабилитировав имя «Фриц». Фриц дружбой – не злостью за гол отплатил ему, он руку пожал с уваженьем ему, и – инвалиды зааплодировали бывшему пленному своему! Но все мы вдруг сгорбились, постарели, когда вездесущий тот самый Фриц носящий фамилию пистолета, нам гол запулил, завершая свой «блиц». Когда нам и гол второй засадили, наш тренер почувствовал холод Сибири, и аплодисментов не слышались звуки, как будто нам всем отсекли даже руки. И вдруг самый смелый из инвалидов, вздохнул, восхищение горькое выдав: «Я, братцы, скажу вам по праву танкиста – ведь здорово немцы играют и чисто...» – и хлопнул разок, всех других огорошив, в свои обожженные в танке ладоши, и кореш в тельняшке подхлопывать стал, качая поскрипывающий пьедестал. И смылись все мстительные мысленки (все с вами мы чище от чистой игры), и, чувствуя это, Ильин и Масленкин вчистую забили красавцы-голы. Теперь в инвалидах была перемена – они бы фанерки свои о колена сломали, да не было этих колен, но все-таки призрак войны околел. Нет стран, чья история – лишь безвиновье, но будет когда-нибудь и безвойновье, и я этот матч вам на память дарю. Кто треплется там, что надеждам всем крышка? Я тот же, все помнящий русский мальчишка, и я, как свидетель, всем вам говорю, что брезжило братство всех наций в зачатке – когда молодой еще Яшин перчатки отдал, как просто вратарь – вратарю. Фриц Вальтер, вы где? Что ж мы пиво пьем розно? Я с этого матча усвоил серьезно – дать руку кому-то не может быть поздно. А счет стал 3:2. В нашу все-таки пользу. Но выигрыш общий неразделим. Вы знаете, немцы, кто лучшие гиды? Кто соединил две Германии вам? Вернитесь в тот матч и увидите там: кончаются войны не жестом Фемиды, а только, когда, забывая обиды, войну убивают в себе инвалиды, войною разрезанные пополам. Март 2009 Талса, Оклахома
