О визите Евгения Евтушенко в Грузию
Не успели отгреметь в российских СМИ оглушительные залпы антигрузинской пропаганды в честь второй годовщины августовской войны, как пришло неожиданное для меня известие о том, что именно в эти трагические для Грузии дни для меня теперь уже бывший друг Евгений Евтушенко посетил Абхазию.
Разумеется, он не был в Тбилиси, где в самое тяжелое для него время его искренне поддерживали, печатали, издавали. Нарушая все этические и человеческие нормы, вопреки всяким международным конвенциям зрелый писатель и общественный деятель, без всякого уведомления грузинской стороны посещает оккупированные территории, так и не задав ни одного вопроса о судьбе грузин, в том числе и его личных друзей, коренных жителей Абхазии.
Должна признаться, что эта дикая, безнравственная выходка потрясла даже меня, человека, которого давно уже трудно удивить ничем не обоснованными выпадами в адрес моего народа. Пользуясь давним знакомством (я знаю Евтушенко с 1958 года, помогала ему переводить с грузинского, много писала о нем), я позвонила ему, по его словам, в тот самый момент, когда живой классик и страстный путешественник только что вернулся из Абхазии и собирался со всей семьей в США, где он уже 20 лет преподает русскую литературу, и наверняка рассказывает своим американским студентам в том числе о тех великих соотечественниках - от Пушкина до Бродского, чье творчество было связано с Грузией.
Я постараюсь соблюдать правила приличия и не пересказывать в прессе подробности нашего очень долгого и неприятного разговора. Остановлюсь лишь на тех моментах, которые касались не только меня лично, и, в меру моих возможностей, прокомментировать сам факт, возмутившей меня партизанской вылазки на грузинское побережье Черного моря, а также тон и содержание длинных и агрессивных монологов моего собеседника. Так, на мой вопрос, как могло получиться, что человек, которого в Грузии более полувека называли своим братом, в такой тяжелый момент оказался не в Тбилиси, а совсем наоборот - в зоне, оккупированной российскими войсками.
Он раздраженно ответил, что никто не имеет права за ним следить и что, разговаривая со мной, он чувствует себя на допросе у Берия. Это было бы смешно, когда бы не было так глупо! Евтушенко знает, что я, в отличие от некоторых других, никаких контактов с органами НКВД - КГБ - ФСБ никогда не имела, никогда в присутствии друзей не звонила никаким партийным начальникам, бахвалясь знакомством с самим Андроповым и т. д. Кроме того, вряд ли я напоминаю Лаврентия Павловича внешне, очков не ношу и пока еще не облысела. Остается третье: вполне возможно, что моя национальность в подсознании чуткого мастера слова объединила меня с малоприятной всем нам личностью. Не взирая на повышенный и агрессивный тон нашего с ним разговора, я не стала сравнивать его с Малютой Скуратовым, который является по происхождению русским, как и наш поэт, и даже не боялась его, как вся Россия боялась Иосифа Виссарионовича.
Известно, что Евтушенко человек талантливый, эмоциональный, но очень непоследовательный. Логика его рассуждений и высказываний неуловима. На мой естественный вопрос, спросил ли он абхазских писателей, встречавших его в Сухуми (в прессе, в частности, указан Алексей Гогуа), так вот, спросил ли он у Алексея Гогуа, что стало с грузинами, в том числе с литераторами и журналистами, которые здесь совсем недавно жили? Ведь кому же, если не писателю, поднимать гуманитарные проблемы. Реакция на мой вопрос была непредсказуемой. Евтушенко закричал: а где, дескать, были грузины, когда семь человек москвичей в 1968 году вышли на Красную площадь в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию.
Потрясающее заявление! Значит, на двести с лишним миллионов граждан тогдашнего СССР нашлось всего семь смельчаков и среди них непременно должны были быть грузины и потом - могу ли я понимать прибытие Евтушенко в Абхазию, как акцию протеста против пребывания там российских войск? В прессе об этом ничего не говорится, а сам Евтушенко объясняет свой вояж наличием у него недвижимости то ли в Гульрипши, то ли в Агудзера - точно не помню. Необходимо заметить, что злополучная дача была подарена Евгению Александровичу правительством Грузии, если я не ошибаюсь, в советский период правления Эдуарда Шеварднадзе, чего не удостаивались даже великие грузинские писатели, и была сожжена (интересно кем?) в период всем известного военного конфликта.
Причина серьезная и уважительная, но требует дополнений, включающих вопрос: а как быть грузинам, потерявшим на территории Абхазии землю и жилье никем не подаренные, а принадлежащие им исконно, и оставшимся без крова над головой? Думал ли об этом наш путешественник-гуманист когда-то утверждавший, что «поэт в России, больше чем поэт». Или он только на российской территории «больше», а на Грузию это уже не распространяется? Хотя ведь именно о Грузии было сказано: «О, Грузия! Нам слезы вытирая, ты - русской Музы колыбель вторая. О Грузии забыв неосторожно, в России быть поэтом невозможно». Готов ли Евтушенко быть не голословным и подтверждать свои декларации поступками, или эти стихи будут изъяты им самим из будущих изданий (правда, таких стихов о Грузии слишком много, всего не сотрешь)!
Анаида Беставашвили
23.08.2010
