Поэтика мифа. Мелетинский
Вообще говоря, представление о том, что благо может быть куплено ценой неизбежного зла, находим и в австралийской мифологии: смерть старухи Мутинги была необходима для спасения детей, но проглатывание Мутингой детей также было ритуально необходимо; радужный змей Кунмангур - "хороший" старик, но он, страдая от боли, хочет потушить весь огонь, и только его смерть спасает дело и т. п.
Э. Станнер считает (см. прим. 34), что "философия", (пусть наивная, так сказать, имплицитная) австралийских аборигенов - это философия поддержания жизненного потока, который не должен иссякнуть и в котором зло может порождать добро, добро может вести ко злу, а смерть и страдание являются необходимыми звеньями. Станнер ищет в обрядах инициации внутреннее родство с жертвоприношением. Перенесение подобного представления в план "личности" мифологического героя характерно для фольклора не столь уже архаического. Основные подвиги культурного героя, с одной стороны, нисколько не исключают его "дурных" поступков, нарушения им социальных норм, вплоть до инцеста, а с другой стороны, его исключительные способности и возможность делать добро людям достигаются жестокими испытаниями, к которым слово "страдание" не очень подходит в силу общего непсихологического метода изображения в мифологии и фольклоре.
В известном мифе южноамериканских индейцев (бороро и других) о разорителе гнезд, столь подробно обследованном Леви-Строссом, герой совершает инцест и за это жестоко наказан отцом, который подвергает его крайне мучительным испытаниям, так что он чудом спасается от смерти; но отец, нарушивший таким образом норму обращения со "свойственником" (каким является его сын при матрилинейном счете родства; вместо отца может быть и отец жены), сам платит за это смертью, а "согрешивший" и затем "пострадавший" герой становится культурным героем и благодетелем племени. Крайний случай - прикованный к горам и терзаемый коршуном Прометей, особенно в эсхиловской трактовке, где он наделен чертами мученика и бунтаря.
Мистериальные "страсти" еще более отчетливо выступают в культовых мифах об умирающих и воскресающих богах - растерзанных Осирисе, Адонисе и т. д., являющихся безвинными, но необходимыми жертвами. Высшая точка в этом плане, разумеется, добровольно идущий на страдание и смерть, покорный "отцу" спаситель Христос.
Однако в мифах и культурные герои, и страдающие боги, и "спасители", и пророки религиозных вероучений (как Будда или Христос), проходя путь, имеющий значение парадигмы для последующих поколений, все же обретают свое величие прежде всего в сверхличном плане, в связи с символизацией общечеловеческих ценностей, а не в плане психологии отдельной личности. Это необходимо учесть при рассмотрении неомифологических концепций, ориентированных на психологию личности.
