Поэтика мифа. Мелетинский
В XV - XVII вв. образы и мотивы античной, а затем и библейской мифологии являются арсеналом поэтической образности, источником сюжетов, своеобразным формализованным "языком" искусства. Как бы ни было велико расхождение между идейными установками авторов или их историко-бытовым материалом и первоначальным мифологическим смыслом, мифологический "смысл" не полностью "отклеивается", форма не может быть "чистой" формой, и традиционный сюжет, традиционная метафорика сохраняют подспудно на каких-то уровнях традиционную семантику. Вместе с тем именно в XVI - XVII вв. в рамках традиционного сюжета создаются нетрадиционные литературные типы огромной обобщающей силы, моделирующие не только социальные характеры своего времени, но некоторые общечеловеческие кардинальные типы поведения: Гамлет, Дон Кихот, Дон Жуан, Мизантроп и т. д., т. е. так называемые "вековые образы", которые сами стали своеобразными образцами (наподобие мифологических парадигм) для последующей литературы XVIII - XX вв. Сюжет в этих случаях оказался как бы низшим уровнем, над которым надстроилась система оригинальных характеров - явление в литературе относительно новое, так как в средние века именно сюжет оставался основным носителем художественных значений. Шекспировский "Гамлет" входит в разряд других "Гамлетов" - пьес о герое с этим именем, восходящих к сказанию Саксона Грамматика (имеются и другие средневековые сказания о хитроумном, умеющем притвориться мстителе - исландское о Бьярне, финское о Куллерво и т. д.), или в класс "трагедий мести" со всеми необходимыми аксессуарами и жанровой структурой трагедии. В понимании такой традиционности сюжетных и жанровых структур - рациональное зерно ритуально-мифологической критики. Вместе с тем хорошо известно, что драматическое действие в "Гамлете", развертывающееся по всем правилам трагедии, в какой-то мере заслоняется самим характером героя, его важной функцией становится иллюстрация этого характера, тем более что мысль Гамлета постоянно тормозит, отсрочивает его собственную драматическую активность. Шекспировский "Гамлет" оказывается одновременно принадлежащим к другому, новому типу произведений, преимущественно в жанре не трагедии, а романа, о героях, рефлектирующих перед лицом внеличных непреодолимых сил зла.
Также и Дон Кихот как "вековой образ" служит образцом для произведений XVIII - XIX вв., например для многочисленных чудаков в английском романе, но он имеет и свои архаические корни в образах разнообразных "мудрых безумцев" и даже сказочных "дурачков", делающих все невпопад; тем более это относится к Санчо Панса, который вместе с "плутами" испанского романа имеет чисто фольклорные истоки. Дон Кихот и Санчо Панса как своеобразный парный образ, построенный на контрасте, подобно некоторым другим таким же ренессансным парам (Моргайте - Маргутте, Пантагрюэль - Панург и т. п.), восходит в конечном счете к контрастным близнечным парам в архаических мифах. Но еще существеннее другое: сюжет рыцарского романа, хотя и пародируется Сервантесом, но тем не менее, а отчасти именно поэтому воспроизводится во всех основных моментах и даже характерных деталях, а вместе с сюжетом сохраняются и важнейшие черты структуры волшебной сказки, которая была одним из источников формирования средневекового романа, а затем сама испытала его влияние; о том, как волшебная сказка развивалась из мифа, мы уже писали.
