Поэтика мифа. Мелетинский
Мифологические образы используются романтиками в отличие от классиков не в качестве условного поэтического языка. Мифологическая или квазимифологическая фантастика помогает романтикам создать атмосферу таинственного, причудливого, чудесного, трансцендентного и противопоставить ее жизненной реальности как высшую поэзию низменной прозе или как область демонических влияний, исподволь определяющих судьбы людей, как борьбу светлых и темных сил, стоящих за видимыми жизненными коллизиями. Вершиной романтического мифологизирования является мифологизация самой буржуазной "прозы".
Мы не можем в рамках настоящей книги рассматривать сколько-нибудь основательно сложную проблему мифологизма романтиков, хотя бы только немецких. Отсылаем читателей к очень обширной и содержательной монографии Ф. Штриха "Мифология в немецкой литературе от Клопштока до Вагнера" (1910). Здесь же мы в качестве примера лишь весьма кратко остановимся на творчестве Гофмана, интересного как раз своими опытами мифологизации жизненной прозы.
Автор новейшей монографии о фантастике Гофмана - К. Негус считает, что именно Гофману удалось осуществить мечту Ф. Шлегеля о "новой мифологии" как первоистоке и центральном пункте поэзии, но что при этом "мифология" Гофмана была не универсальным космополитическим синтезом, а мифотворчеством абсолютно нетрадиционным и персональным. Вершиной гофмановского мифологизма Негус считает "Золотой горшок" с его вставным рассказом-мифом о любви Фосфора и Лилии, где присутствуют трехчастная космическая модель (низ, верх, средний мир) и идея мифических первоистоков. Элементы "новой мифологии" Негус находит в "Крошке Цахесе", "Принцессе Брамбилле" и "Повелителе блох" и только следы "новой мифологии" - в "Кавалере Глюке", "Эликсире дьявола", "Песочном человеке", "Щелкунчике", "Чужом дитяти" и "Королевской невесте".
