Евтушенко

Когда безумные евреи
Россию родиной зовут
И лучше русского умеют
Там, где их вовсе не зовут
А где зовут - и там умеют
А там, где сами позовут -
Она встаёт во всей красе
Россия - родина евреев
Д.А. Пригов

Для массы российских интеллигентов словосочетания типа "современная русская литература" неизменно должны материализироваться в неких конкретных действующих лиц происходящего процесса. Таким "лицом" (для ординарно "передовых" и "смелых" экспонатов советской интеллигенции) в каком-то смысле может считаться поэт Евг. Евтушенко. Можно сделать парафразу известного "Говорим Партия - подразумеваем Ленин" на "говорим прогрессивно мыслящий и большой в даровании советско-русский поэт - подразумеваем Евтушенко". Примеров сему нет недостатка: это и "независимая" роковая декларация Васи Шумова - из "Всё наше - навсегда", где сразу за именем Пушкина идёт Евгений Александрович: "Пушкин ... Е. Евтушенко", это и официально-демократическое доверие, оказываемое поэту, выражающееся в бесчисленных творческих вечерах на Ц.Т., сериях телепередач, редактирования полуторатысячного тома стихов "самых лучших" поэтов русскоязычного столетия и во многом другом менее "засвеченном" для масс. Мне показалось любопытным чуть-чуть поразмышлять вслух, так сказать, над одной очень известной глобальной фразой поэта, которая отчасти переосмысливает тютчевское "Умом Россию не понять..."

Многие ныне стали знакомы с серией высказанных либо в непринуждённых загородных беседах, либо в лёгком состоянии духа перед молодыми американскими недорусистами, передач - суть выражений одной фразоидеи, что де "поэт в России - больше чем поэт", чьим выразителем стал Евг. Евтушенко. Надо отметить, что, так сказать, алгебраически, тут могут возникнуть некие колмогоровы неурядицы, заусеницы и просто забавные непонятицы. Это что же - больше, чем Россия, меньше, чем поэт, или меньше, чем поэт, большая Россия, или меньше, чем в России, больше, чем поэт? Чем больше Россия, тем меньше поэт ея и наоборот.

Явным для нас должно стать другое - поэт всегда больше, чем поэт. Если поэт. (И если больше.) Поэтозвание - это не только складно писать, стараясь не нарушать единый ритм, или, наоборот, нарушать его, но показывая, что он нарушаем специально и системно (отсутствие системы - тоже система). Не только - не банальничать, выставляя напоказ самые специальные метафоросравнения, неведомые рифмы, разрубая форму стиха на полена смысла... Это всё, конечно, хорошие стихи, но, как всегда любил говорить один нобелевский лауреат из Ленинграда: "Хорошие стихи пишут все". В этом-то выражении и сокрыта наша мысль. Именно его (это выражение) мы бы рискнули противопоставить евтушенковой декларации, и не только ввиду его небанальной выигрышности рядом с навязшим в зубах советско-русофильским пустозвоньем ретроградным, но в силу его глубинной подоплёки.

Быть поэтом - значит быть нарицательным. Быть поэтом - значит быть дискурсивно и догматически непохожим. Значит уметь более или менее адекватно описать свой Стиль: он-то и включает в себя всё вышеперечисленное, но ещё прибавляется и взвешивание словесного пространства, обыгрывание и обкатывание всех возможных интерпретаций не прочитываемого, но читаемого. А также художественно законченную одноразовость, неповторимость и дикость текста: "Сусальным золотом горят/В лесах рождественские ёлки/В кустах игрушечные волки/Глазами страшными глядят". Потому-то быть поэтом - это в первую голову быть уникальным духовно-идейным феноменом. Не просто новаторским словолюбом суффиксальным, но лучащимся психом - еще от Данте - divine madness поэта, как писал об этом Е.Р. Куртиус. А разве не тому же учили нас многие русские (и менее русские) исследователи того же: Потебня, Веселовский, Жирмунский, Виноградов, Лотман и Пятигорский. И где она, эта абсолютная теория поэзы и её создателей?

Священная одержимость - писать так, как уже никому и никогда. Больше, чем "поэт" - человек собственного Духа.

Любопытно, но в конечном итоге в той серии передач, "Поэт в России - больше, чем поэт", имелись всегда ввиду как раз те, кто неизменно больше евтушенкова поэты, и лишь в России ли? Так если взять за единицу добротные строфообразы Евг. Ал. - типа "чувствую, как медленно седею" и т.п., тогда сказ о Маяковском или Бродском Даровании может достигнуть отметки в сто, где:

	В расплаве меди домов полуда
	дрожанья улиц едва хранимы
	Дразнимы красным покровом блуда
	Рогами в небо вонзались дымы
	...Вспугнув копытом молитвы высей,
	Арканом в небе поймали бога
	И ощипавши с улыбкой крысьей
	Глумясь тащили сквозь щель порога
	...Я чувствую платья зовущие лапы
	В глаза им улыбку протиснул, пугая
	Ударами в жесть хохотали арапы,
	Над лбом расцветивши крыло попугая

А также все прочие блюда студня и косые скулы океана с жестяно-рыбьей чешуей, вызывающей привкус новых губ, короче говоря, всё то, о чём со снисходительной улыбкой на лице говорила нам учительница литературы году в восемьдесят шестом: "Ранние стихи Маяковского, которые вы так любите", давая понять, что любить там, собственно, нечего, всё - бездарно-пустые детские выебоны будущего поэта, и где ей, дотошной и всесведущей в советско-признанном пространстве литературы от Толстого к Бедному и Белову и опять к Толстому, где ей было знать, что если чем-то и важна, недосягаемо, русская литература, то именно Хлебниковым да Маяковским, судя по меньшей мере не менее, чем у Людмилы Юрьевны, авторитетным мнениям практически всех учёных от Романа Осиповича Якобсона до Кристины Поморской и Юлии Кристевой, исключая разве, что Вейдле, но разве он определял судьбы мировой славистики?

Короче говоря, происки маяковской гениальности могут уместно быть сопоставимы со всяким нобелевским: "...Тихотворение моё - моё немое/Однако - тяглое на страх поводьям...".

Да, Евтушенко - несомненный поэт, и далеко не самый плохой (Еще Кант, в виде исключения, разрешил использовать оценочные суждения в области, не поддающейся, по его мнению, точному исследованию - эстетике, а что есть труд пиитов, как не потуги на сей ниве). Итак, Евгений Александрович - поэт. Но герои его передач - больше. И не только в России.

Евгений Александрович - порядочный гражданин и человек, отличный собеседник и собутыльник, завидуемый стиляга-эстет с перстнем, деревянной дачей, дорогими сигаретами, твидовыми пиджаками, международными браками и пленительным статусом всеобщего поэта, пишущий нужные и достойные стихи, но он - всего лишь поэт. А надо бы - больше.

Хотя, Евтушенко часто чувствует настоящих поэтов ("больше, чем поэтов"), не особо терпя их, ведь они по гамбурскосчетью должны бы отобрать его права Первого Общеизвестнодоступного Служителя муз. В изданной два года назад огромной антологии русских поэтов столетья, "Тысячи строф", под его составительством и редакторством, Хармс, например, опущен в тройку проходных и несерьёзных стихов, Пригов обзываем русским обычным (!) скоморошьем и ерничаньем, (и это-то говорит о понимании Поэта? Сложнейшие умственные конструкции зачинателя Московского концептуализма вряд ли уместно называть ерничающими. А в "Махроти всея Руси" ничего, кроме скоморошья, не увидеть, если вообще прочитав, уже совсем странно) Введенский, Поплавский, Зданевич, Вагинов получают скучнейшие недостраницы, Мамонов вообще не существует, как Дмитрий Озерский и Игорь Летов; редкие в море наивного начётничества ростки оригинальности Гребенщикова, Цоя и Башлачева заменены затёртобездарными социальными или смешно-недоразвитыми (как в случае приведения "алюминиевых огурцов" Цоя) виршами.

Евгений Александрович - плохой редактор чужих стихов. Своих же он, однако, щедро пестует и холит - выдрачивает - по Далю, их и простирает на самое большое во всей(!) Антологии пространство в несколько десятков страниц. Немного забавно: казалось бы, все награды из возможного опубликования Евтушенковых произведений уже давным-давно получены, ан нет, оказывается, мало, оказывается, чего-то не хватает для полного счастья...

Такой вот есть поэт в России - Евгений Евтушенко. Просто поэт... Не больше (хотя и не меньше). А Вознесенский всегда писал намного лучше и сильнее...