Ягодные места
Кака-то она бесчеловечна… Единственно, чо в ней человеческого, так это то, чо выпиват. Правда, дело знат…
— А откуда она — допытывался Тихон Тихонович, напрягая память.
— Она наша, сибирска, с Лены откудось… Только скрытна — ничо не вытянешь…
— А фамилия ее как — докапывался ягодный уполномоченный.
— Залогина Дарья Севастьяновна… — И медсестра заспешила — Ну, я пойду. Вот вам баночка. Завтра утречком мочу на анализ сдайте… Чо с вами Опять схватило
— Нет, нет… — забормотал изменившийся в лице Тихон Тихонович. — В сон чо-то клонит.
— Ну и ладненько. Значит, баночку я вам под кровать ставлю.
А Тихон Тихонович подтянул к подбородку шершавое одеяло, потом накрылся им с головой, как будто кто-то в больничной темноте мог разглядеть, что у него делается с лицом. А лицо расползлось, само не знало — то ли плакать ему, то ли совсем исчезнуть с бела света. Наконец-то понял Тихон Тихонович, на кого была похожа суровая докторша, — на ту Дашу Залогину из Тетеревки, с груди которой он сорок три года назад сцеловывал черемушные ягоды на Косом угоре. Такие же малахитовые глаза, такие же черные густые брови, такие же обтянутые смуглой кожей резкие скулы. Только та Даша была моложе этой лет на двадцать пять и в волосах ее еще не было ни сединки, и никакого спирта она не пила. Считал годы Тихон Тихонович, и получалось у него, что эта доктор могла быть его и Дашиной дочерью, только отчество не совпадало. Чем больше казалось это правдой Тихону Тихоновичу, тем страшнее и стыднее ему становилось, потому что, если бы не камень в почке, он бы и не встретил свою единственную дочь и даже не догадался бы, что она существует. «А может, все-таки совпадение — забрезжила трусливая надежда. — Опять же отчество не то…»
Тихон Тихонович отбросил одеяло, всунул ноги в стоптанные шлепанцы и вороватыми шагами пошел вниз по лестнице. Дверь приемного покоя была приоткрыта. На койке вместо недавнего верзилы с разбитой головой сидела плачущая немолодая женщина с огромным лилово-красным кровоподтеком под глазом. Зеленоглазая доктор прикладывала к этому кровоподтеку свинцовую примочку, сердито выговаривая
— Да на черта тебе с таким мужем жить, если он тебя в каждую получку уродует Я вот одна живу и иногда по-бабьи мучаюсь, зато когда перемучаюсь, никто другой меня мучить не будет. Ты что, себя не уважашь, чо ли
